БРИКС формирует свою повестку внутри G20

Это на вид неяркое, а на самом деле значительное событие произошло даже не на проходящем в Санкт-Петербурге саммите «ольшой двадцатки», а непосредственно перед ним и как бы отдельно. Речь о мини-саммите или неформальной встрече глав делегаций стран БРИКС.

Бразилия, Россия, Индия, Китай, Южная Африка, по списочному составу — четверть участников G20. Но эта четверть отражает позицию примерно половины участников петербургской встречи по части мирового экономического устройства (и по Сирии, кстати, тоже). Вопрос лишь в том, как повлияет это заседание пяти на результаты работы двадцати.

Дестабилизации нам не надо

То, что саммит лидеров мировой экономики, как и все прочие саммиты, — с «двойным дном», не секрет. Там собираются фактически две группы стран, отличающиеся по типу экономик, по их роли в мире: «старые» и «новые». БРИКС — это «новые». Иногда их ещё называют развивающимися, поскольку средние темпы роста экономики БРИКС в последние три года были 4,11 процента, тогда как в развитых странах этот показатель составляет лишь 1,37 процента.

Заметьте эту вежливость: те, кто растёт и набирает силу, — они «развивающиеся», а те, у кого с ростом плохо, они уже «развитые». Им не надо. На самом деле надо, для того «двадцатки» и заседают: чтобы бороться с кризисом более или менее скоординировано и вместе переходить к росту.

А для чего некоторые заседают отдельно? В итоговых заявлениях «пятёрки» после её встречи мы видим минимум две важные вещи.

Первая: её члены опасаются односторонних действий США... нет, не в Сирии (хотя и там тоже), а по части смягчения антикризисной финансовой политики Соединённых Штатов. И вторая: собственные международные финансовые учреждения БРИКС продолжают создаваться (а сомнения на этот счёт были).

Этих двух заявлений достаточно, чтобы понять, вокруг чего идут споры на «большом саммите» и вокруг него, и кто за что выступает.

Наиболее чётко выглядит здесь позиция не России (она, как и положено хозяину, председателю встречи, высказывается весьма неконфликтно), а Китая. Если коротко, то, с точки зрения китайских экспертов, именно в последний год, когда темпы роста замедляются везде, обострились споры среди экономических лидеров.

И ещё не известно, какой толк от «двадцатки», если она эти споры не гасит: ну разве что место, где можно встретиться и поговорить.

Дело в том, что пока кризис выглядел угрожающе, США ещё как-то координировали свои действия со всеми остальными. А сейчас, когда на горизонте завиднелись выход из кризиса и шанс для США обогнать других, готовится та самое «смягчение». Которое означает валютную нестабильность, отток финансов от БРИКС в США и всё прочее, чего пять лет старалась избегать «двадцатка».

Общая позиция БРИКС на этот счёт не секрет. То, что пять стран её подтвердили лишний раз, просто снимает лишние сомнения: а все ли и до сих пор ли так думают? Получается, что да.

И на той же стороне симпатии не входящих в БРИКС, но заседающих на «двадцатке» Индонезии, Аргентины, некоторых других.

Миллиарды, квоты и голоса

Но это ещё относительно мирный сюжет. А вот насчёт международных финансовых организаций всё куда интереснее. Разговоры о банке развития и пуле валютных резервов БРИКС стали особенно интересны с марта этого года, с саммита БРИКС в Дурбане (Южная Африка). Ожидалось, что эти аналоги Международного банка развития и Международного валютного фонда в марте должны были быть запущены. Но в Дурбане возникла заминка.

И вот сейчас по итогам встречи БРИКС в Санкт-Петербурге Владимир Путин заявил, во-первых, о создании Банка развития с первоначальным уставным капиталом 50 миллиардов долларов, во-вторых, об инициативе по созданию валютного резерва БРИКС, реализация которой на финальной стадии. Согласованный размер капитала пула валютных резервов — 100 миллиардов долларов.

Что такое эти две организации? Не только аналог, но и альтернатива МВФ и МБРР. Дело в том, что именно на «двадцатке» те самые «развивающиеся» ее члены с самого начала поставили вопрос: давайте приведем нашу новую роль в мировой экономике в соответствие с раскладом голосов и влияния в МВФ и МБРР.

Внесли в июле 2012 года, вместе, в капитал МВФ 75 миллиардов долларов. Это означает, что теперь у каждой страны БРИКС должно стать в Фонде больше голосов. В МБРР — примерно та же картина.

Но ведь тогда у «старых» членов этих организаций голосов будет относительно меньше, и мир ощутимо изменится, МВФ с МБРР перестанут быть, языком пропаганды, «орудием финансового нажима Запада» на страны, нуждающиеся в деньгах. Это вам не в «двадцатке» вместе заседать, это уже серьёзно.

Собственно, это пока и есть главный итог кризиса, начавшегося в 2008 году: картина того, кто в мире главный, сильно изменилась.

Однако деньги-то мы в МВФ, например, внесли, но новые квоты голосов пока не получили, потому что не все парламенты это дело ратифицировали. Не хочется им. Раньше ведь лучше было.

И тогда возникла идея альтернативных, параллельных глобальных финансовых структур в рамках БРИКС. Два мира — два... ну, вы понимаете. Вопрос был только в том, всерьез ли БРИКС это затевает, или это такой способ кого-то припугнуть, ускорить разрешение ситуации с МВФ и прочими.

Итоги встречи БРИКС показывают: нет, это всерьёз, работа идёт. Хотя нет сомнений, что история с квотами и ратификациями её несколько ускорила. И будет очень интересно, если в итоге новые хозяева мира и получат свои законные голоса в МВФ, и запустят свои новые варианты такового.

Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА «Новости»