«Путин – политик-реалист»: экс-глава МИД Бразилии оценил роль России в БРИКС, кризис в Венесуэле и противостояние Евразии с США

Экс-глава МИД Бразилии Селсо Аморим заслуженно считается одним из лучших дипломатов начала XXI века, символом недавнего прошлого, при президенте Лула, когда Бразилия была на пике своего процветания. Темами для разговора стали вопросы, связанные с зарождением БРИКС и нынешний венесуэльский кризис. Текст интервью представлен ниже.

- БРИКС – самая важная группа в движении к многополярному миру. Как все начиналось?

- Первые шаги в плане создания группы БРИК – тогда еще без буквы “С” – были предприняты министром иностранных дел Сергеем Лавровым на встрече в Нью-Йорке в 2006 году. У них был РИК (Россия, Индия, Китай), но они не проводили много саммитов. У нас была группа ИБАС (Индия, Бразилия, ЮАР), которая также входила в торговую "большую двадцатку" в ВТО и имела схожие представления о реформе Совета Безопасности ООН.

Тогда Лавров предложил организовать форум БРИК. Я думаю, может быть, чтобы достичь какого-то равновесия внутри РИК.

Сначала мы договорились, что проведем встречу "на полях" Генеральной Ассамблеи ООН. У нас с Лавровым уже было какое-то взаимопонимание, а индийцы и китайцы лишь прочитали речь, поэтому казалось, что какого-либо значительного продолжения не будет. В следующем году мы встретились на бразильской миссии ООН вне рамок ООН и решили провести еще одну встречу за пределами Нью-Йорка. Лавров тогда предложил Екатеринбург, где у нас была первая министерская встреча в 2008 году, а затем в следующем году первый президентский саммит, тоже в этом городе. В 2010 году мы встретились в Бразилии. Именно здесь БРИК превратился в БРИКС.

- Когда вы начали всерьез обсуждать практические шаги на пути к развитию многополярного мира, такие как торговля валютами стран-членов? Это было в 2010 году?

- В 2010 году, конечно, у нас была идея торговли с использованием национальных валют, но еще не было идеи банка БРИКС.

Но мы уже говорили о координации наших банков развития. Концепцию многополярности первыми изложили, наверное, русские. Но я помню, что ее активно использовали французы, особенно когда возникали серьезные разногласия по поводу нападения на Ирак.

- Кстати, об эпохе Обамы... Расскажите о роли Бразилии в иранских ядерных переговорах, когда вы заключили сделку в Тегеране менее чем за 24 часа, а тогдашний госсекретарь Хиллари Клинтон ее на следующий день разгромила?

- Это был долгий процесс, за которым последовали 19 часов переговоров. Иранцы пытались вновь открыть один из вопросов, но Лула и Эрдоган отказались. Что облегчило нашу роль в качестве посредников, так это то, что США были заняты Ближним Востоком. Во время двусторонней встречи с нами на саммите «Большой восьмерки» и «Большой пятерки» в Италии Обама сказал три вещи: "я протянул руку, а они не ответили"; "нам нужно решить проблему ядерного досье" и "мне нужны друзья, которые скажут то, что я не могу сказать". В конце концов, мы сделали то, что считали нужным, хотя это и было очень непросто, и оказалось, что именно этого и хотели американцы. За месяц до сделки я думал, что ничего не выйдет. Но потом мы получили письмо от Обамы, и, к моему величайшему удивлению, он повторил все те же самые три пункта.

Хиллари всегда придерживалась другой позиции. Она не хотела заключать сделку. В телефонном разговоре со мной она настаивала на внесении новых вопросов для обсуждения, и я сказал: "Хиллари, это соглашение направлено на установление доверительных отношений. И эти моменты, о которых вы говорите, не содержались в письме вашего собственного президента". В ответ последовало молчание, продолжавшееся, я не преувеличиваю, с полминуты. Я подумал: она вообще читала письмо? Или она прочитала его, и решила, что если они – великая держава, то могут делать, что хотят, а мы должны принять это как данность?

- Каково ваше мнение, как государственного деятеля, о Владимире Путине, которого США называют главной экзистенциальной угрозой Западу?

- Впервые я встретился с Путиным лично, когда он принимал три страны из группы РИО, и главной темой обсуждения был Ирак.

Это было еще до вторжения в марте 2003 года. Что меня больше всего впечатлило, так это его отличное знание всей ситуации – то, чего редко ожидаешь от президентов. Он очень проницательный, очень умный, явно заботится о российских интересах, но в то же время обращает внимание и на расстановку сил. Очень реалистичный политик. Я не считаю его великим идеалистом. Он, как политик XIX века, очень сознательный в геополитическом плане.

Сейчас на южноамериканской шахматной доске, что касается венесуэльского кризиса, мы видим прямое противостояние четырех основных полюсов Евразии – России, Китая, Ирана, Турции – против США. И Бразилия выступает против России и Китая.

- В многополярном мире у нас сейчас огромное испытание, потому что Бразилия назначена председателем БРИКС на 2019 год. Как посмотрят на это в БРИКС, где всегда была атмосфера доверия?

- Должен сказать, что, исходя из моего опыта работы в Совете Безопасности, когда я был послом, во время правления Фернанду Энрики Кардозу (с 1995 по 2003 год), русские и китайцы придавали огромное значение уважению национального суверенитета. С точки зрения международного права, они всегда выступают за невмешательство. Надеюсь, в нашем регионе не будет такого противостояния, как во Вьетнаме. Но когда президент Трамп говорит, что рассматриваются все варианты, он, очевидно, имеет в виду, в том числе, и военное решение. Это очень опасно. Я думаю, что генерал Моурау( бразильский вице-президент) занимает здравую позицию. И все же Министерство иностранных дел говорит, что Бразилия будет политически и экономически поддерживать правительство, которое не существует – так что это уже означает вмешательство.

- Как по-Вашему, что будет самым важным в стремлении к многополярности в ближайшие 10 или 20 лет? Какая проблема отзывается в Вас больше всего?

- Я думаю, что основными станут психологическая и цивилизационная темы. Это уважение к различиям и принятие другого мнения. И этот подход касается и международных отношений. Мы должны понять, что частью нашего благополучия является общее благо. Это отражается и в индивидуальном отношении, и во внутренних отношениях в политике и на международной арене. Посмотрите на нынешнее жесткое нападение на многосторонность. Мы должны понять, что лучше работать на многосторонней основе, чем капитулировать перед законом джунглей".

Источник: https://bit.ly/2RsSWKQ