Многосторонние саммиты и дипломатическая психология / Олег Барабанов
Когда ценности и интересы государств-участников того или иного саммита не совпадают, итоговые коммюнике их саммитов получают очень выхолощенный характер. Пример тому – «Группа двадцати» или глобальные саммиты и конференции по борьбе с изменением климата. Здесь несовпадение интересов Запада и не-Запада приводит к тому, что в целях достижения консенсуса подход к целому ряду международных проблем выхолащивается. По содержательной глубине коммюнике «двадцатки» как места встречи Запада и не-Запада проигрывают документам БРИКС и «Группы семи», полагает Олег Барабанов, программный директор Валдайского клуба.
Что является главной задачей любого многостороннего международного саммита? Как ни странно на первый взгляд, это подготовка публичной декларации по его итогам. Чаще всего в последние годы это реализуется или в форме коммюнике от государства-председателя, или же в виде совместного заявления участников. Как правило, эти коммюнике представляют собой развёрнутые документы в несколько десятков страниц. В условиях закрытости от публики основной части заседаний предполагается, что коммюнике отражают повестку дня прошедшей на саммите дискуссии, а также её итоги.
По умолчанию считается, что эти тексты базируются на принципе консенсуса и что все государства, принявшие участие в многостороннем саммите, с ними согласны. Иногда это формальный и, по сути, бюрократический процесс, когда многие ключевые формулировки и положения (а то и весь текст целиком) согласуются между участниками саммита заранее. Кроме того, на публику редко выносятся разногласия между странами. Считается, что успех любого саммита определяется консенсусом среди его участников. Можно спорить, насколько оправдан такой подход, но сложившаяся практика, на наш взгляд, именно такова. Потому что и в общественном мнении, и в дипломатической практике часто считается, что успех саммита зависит именно от этого консенсуса участников по рассматриваемым вопросам.
Иногда в прессу по ходу того или иного саммита (или иной межгосударственной конференции) просачиваются сведения о сущностных разногласиях между участниками. Так было, допустим, в ходе недавней конференции по борьбе с изменением климата в Объединённых Арабских Эмиратах. В таких условиях выработка общего коммюнике по итогам многостороннего саммита становится нетривиальной задачей. Можно, конечно, этого и не делать. Если не получается договориться по тому или иному вопросу, то таковы реалии политической жизни и их можно просто принять.
При этом считается, что отсутствие согласованного всеми документа выглядит в первую очередь как неудача государства – председателя саммита. Можно спорить, насколько оправдано такое восприятие, но в дипломатической психологии оно сложилось. Успех или неуспех любого большого многостороннего саммита в условиях закрытости от публики большинства его заседаний стал определяться в публичном пространстве по наличию или отсутствию итогового документа. Поэтому, если у государства-председателя нет каких-то своих особых задач по подчёркиванию разногласия между участниками многостороннего саммита, то все стремятся достичь хотя бы формального консенсуса в виде согласованного всеми текста.
В результате эта дипломатическая практика представляет нам большие массивы документов по итогам многосторонних саммитов и конференций. Можно уже даже сказать, что в исследовательской практике по международным отношениям практически сложился особый жанр текстологического и содержательного анализа этих коммюнике. Выше было отмечено, что многие такого рода документы представляют собой развёрнутые тексты в несколько десятков страниц. Они затрагивают самый широкий круг вопросов мировой повестки дня и определённо претендуют на некую универсальность, носят, по сути, всеобъемлющий характер. Порой даже у читающих эти документы возникает вопрос о том, каким же образом участники саммита за день или два его проведения смогли хотя бы вкратце обменяться мнениями и прийти к консенсусу по многим десяткам, а то и сотне-другой параграфов, которые зафиксированы в этих документах. Но не будем придираться к деталям. Особенно с учётом вышеупомянутой предварительной работы по согласованию и подготовке проектов этих документов. Так или иначе, они отражают позицию государства, которое приняло участие в саммите. И оно либо полностью согласно с приведёнными в коммюнике положениями, либо, желая сохранить принцип консенсуса (и порой уступая настойчивости государства-председателя), не стало активно против них возражать.
В ходе такого отчасти текстологического, но в определённой степени и сущностного анализа этих документов исследователь может сделать свои выводы. Отдельный интерес при этом, особенно в случае регулярно проводящихся многосторонних саммитов в том или ином формате, представляет сравнительный анализ этих коммюнике, принятых одним и тем же межгосударственным объединением в разные годы. Это позволяет проследить эволюцию повестки дня и подходов государств-участников саммита с течением времени, год от года. Что в свою очередь даёт возможность определить смену приоритетов в мировой политике и экономике. Иногда даже и анализ стилистической трансформации по тем или иным формулировкам от года к году фокусирует внимание не только на терминологии, но и на достаточно важных сущностных изменениях, стоящих за терминами, и потому может много сказать исследователю, погружённому в тему.
При этом надо отметить, что международные отношения как научная дисциплина очень бедны на реально содержательные источники. С одной стороны, различных документов и заявлений в этой сфере принимается очень много. С другой стороны, в силу закрытости от публики подавляющего большинства международных переговоров (и многосторонние саммиты здесь не исключение) их реальная повестка дня и её трансформация зачастую не выносятся в публичное пространство. В результате, исследователь, лишённый доступа к данным, вынужден использовать для работы либо слухи, просочившиеся в средства массовой информации, либо иметь дело вот с этим массивом официальных документов, понимая всю их реальную ограниченность как источника для исследования.
Понятно, что эта ограниченность объясняется спецификой международных отношений, где далеко не всё обсуждается в открытом формате. К тому же вышеупомянутая практика согласования интересов и желания добиться консенсуса по итоговому документу в определённой степени (а иногда и очень значимо) выхолащивает эти тексты. Лишь с течением времени, иногда достаточно долгого, появляются различного рода документы мемуарного характера, которые, при всей их субъективности, приоткрывают внутреннюю кухню многосторонней дипломатии. Но по текущим международным отношениям, за достаточно редкими исключениями, такой возможности нет.
Поэтому для исследователя большой плюс от регулярно повторяющихся многосторонних саммитов в том или ином формате состоит не только в анализе конкретного коммюнике (которое хотя бы в силу его многостраничности даёт в любом случае ту или иную информацию), но прежде всего в изучении тех изменений и эволюции, которые происходят в них год от года.
Отдельно следует подчеркнуть содержательную составляющую этих документов. Ранее мы уже обращали внимание на то, что здесь очень многое зависит от состава участников того или иного многостороннего саммита. Если он объединяет в большой степени единомышленников (как, например, в случае БРИКС или «Группы семи»), то итоговые документы их саммитов затрагивают более острые темы мировой повестки, по которым у государств-участников имеется общий или сходный подход. Тексты такого рода структур, несмотря на всю условность дипломатических документов, порой представляются более искренними. Поскольку они действительно отражают более или менее общие ценности и подходы, лежащие в основе реальной политики этих государств.
Но когда ценности и интересы государств-участников того или иного саммита не совпадают, а порой и резко противоположны друг другу, коммюнике их саммитов получают очень выхолощенный характер и составляются по самому низшему знаменателю, по которому можно достичь консенсуса. Пример тому, на наш взгляд, – это «Группа двадцати». Другой пример – глобальные саммиты и конференции по борьбе с изменением климата. Где несовпадение интересов Запада и не-Запада приводит к тому, что в целях вышеупомянутого достижения консенсуса подход к целому ряду международных проблем выхолащивается. И в результате порой возникает ощущение, что такого рода итоговые коммюнике представляют собой реализацию принципа «мы за всё хорошее и против всего плохого». По содержательной глубине эти итоговые тексты «двадцатки» как места встречи Запада и не-Запада проигрывают документам как БРИКС, так и «Группы семи».
В итоге, в силу понятной закрытости дипломатической практики и её бедности реально содержательными источниками для анализа, документы многосторонних саммитов при их взаимном сопоставлении и анализе позволяют тем не менее приоткрыть дверь в реальную кухню мировой политики и оценить, что же там делается. А ведь своего рода гражданский долг исследователя международных отношений перед обществом состоит в том числе и в этом.
Источник: https://ru.valdaiclub.com/a/highlights/diplomaticheskaya-psikhologiya/